Страница: 5/6
Понятие о принципиальном различии между животным и человеком, столь распространенное в цивилизованном мире, едва ли может сложиться у примитивных обществ. Люди, которым крики зверей и птиц кажутся похожими на человеческую речь, а их поступки так же руководимыми мыслями, как и у человека, совершенно логично допускают существование души у зверей, птиц и пресмыкающихся наравне с людьми. Примитивная психология должна по необходимости признавать в животных те же характерные особенности, которые приписываются ею человеческой душе, именно: жизнь и смерть, волю, суждение и способность видеть признаки в видениях и во сне. Что касается людей, дикарей и цивилизованных, которые верят в переселение душ, то они не только полагают, что животное может иметь душу, но думают, что эта душа прежде могла жить в человеческом существе, так что животное может в действительности оказаться их предком или некогда любимым другом. Целый ряд фактов, стоящих, как дорожные столбы, на пути цивилизации, дает нам возможность проследить от самого начала историю этих представлений о душе животных как при жизни последних, так и после их смерти.
Если первобытная психология приписывает животным душу наравне с людьми, логическим последствием такого воззрения должно быть то, что племена, убивающие жен и невольников для того, чтобы их души могли продолжать свои обязанности при умершем, должны так же убивать животных, чтобы и они могли продолжать свою службу покойному хозяину.
Так как растения разделяют с животными явления жизни и смерти, здоровья и болезни, то довольно естественно было приписать им так же некоторый род души. И действительно, понятие о растительной душе, одинаково свойственной и растениям, и более высоким организмам, наделенным, сверх того, животной душой, было весьма распространено в философии средних веков и до сих пор не совсем еще забыто натуралистами. Но на низших ступенях культуры -- по крайней мере в очень обширной области земного шара -- душа растений отождествлялась в более сильной степени с душой животных.
При разборе происхождения мифов можно найти некоторые указания о первобытном состоянии ума, в котором личность и жизнь приписываются не только людям и животным, но и вещам. Предметы, безжизненные с нашей точки зрения, например реки, камни, деревья, оружие и т. д., считаются у дикарей живыми разумными существами, с которыми они говорят, которых почитают и даже наказывают за причиненное им зло.
Наше понимание низших ступеней культуры зависит в значительной степени от полноты, с которой мы можем оценить эти первобытные детские представления, и в этом отношении лучшим руководителем для нас может служить воспоминание о нашем собственном детстве. Кто припомнит, что и для него палки, стулья и игрушки были живыми, тот легко поймет, как детская философия человеческого рода могла оживотворять вещи, которые наша наука признает безжизненными предметами. Таким образом одна, и самая главная, часть низшего анимистического учения по отношению к душе предметов становится понятной.
Для полного понимания этого учения необходимо представление о душе не только как о жизни, но и в форме призрака, или привидения. Одна из характерных черт рассказов о духах в цивилизованном и диком мире заключается в том, что тени умерших всегда являются одетыми, и при том в ту самую одежду, которую носили при жизни. Слух и зрение одинаково свидетельствуют в пользу существования призраков вещей: звук цепей у привидений и шорох одежды упоминается повсюду в литературе, относящейся к этому предмету. Мы встречаем вполне точное описание всех атрибутов привидения как в рассказах дикарей, в понимании которых дух и его одежда представляют нечто реальное и объективное, так и в современной научной теории, по которой и дух и его одежда суть продукты чисто субъективные и воображаемые.
Анимистическая теория явилась крупным шагом вперёд и надолго снискала себе многочисленных приверженцев. Но теперь уже она в значительной мере не отвечает современным религиоведческим взглядам. Анимизм, хотя и не исключено что какие-то его зачатки с самого начала переплетались с другими религиозными верованиями, не мог быть первоначальной формой религии, так как представления о душе и духах предполагают известный уровень абстрактного мышления. Такого мышления ещё не было не только у древнейших людей (архантропов) и древних людей (палеоантропов), но и у людей современного вида (неоантропов) на начальной стадии их интеллектуального развития. Первоначальный дикарь, как показывают данные этнографии, ещё не был "философствующим дикарём". Значит, анимизму должны были предшествовать какие-то другие формы религиозных верований.
Уже при жизни Тайлора другой эволюционист-религиовед - Роберт Маретт попытался усовершенствовать его анимистическую теорию. Он выдвинул мысль, что первобытные люди представляли себе сверхъестественное как стихийную безличную силу, воздействующую на их жизнь и при известных обстоятельствах саму подверженную воздействию. Только из этих представлений, которые он называл аниматизмом, позднее развился анимизм. Но по сути дела , аниматистическая теория Маретта грешит тем же, что и анимистическая теория Тайлора: переоценивает философские способности и наклонности ранних людей.
Реферат опубликован: 20/10/2006