Макс Шелер ''Ordo Amoris''

Страница: 10/14

Философам, теперь, конечно, ясно, что дух требует иного подхо­да, чем вышеизложенный. Но по желанию традиционного рацио­нализма — который засел у нас в печенках куда глубже, чем мы предполагаем — этот подход реализуется лишь по отношению к мышлению. Логика исследует законы, которые могут иметь место при взаимозамене предметов вообще, включая отношения между ними: акты мышления, в которых постигаются предметы и их от­ношения должны к тому же подлежать исследованию, которое рассматривает их не как предметы внутреннего восприятия, но берет в их живом совершении, так что мы видим, что они подра­зумевают, какова их интенция. Но при этом мы должны отре­шиться от конкретной взаимосвязи с мыслящей индивидуаль­ностью и ориентироваться только на различие их сущностей насколько ему сопутствует различие в постигае­мых этой индивидуальностью вещах и реальных связях. Структуры идеальных предметных связей, теорем, отношений вывода между теоремами, дедуктивных теорий, а соответственно, тех актов, посредством которых стано­вятся постижимыми эти реальные логические связи, — все это за­дача для логики.

Но ограничивать это рассмотрение лишь мышлением и препоручать всю остающуюся часть духа психологии — произвол бесп­римерный. При этом предпосылка здесь такова, что всякое непос­редственное отношение к предметам подобает лишь мыслитель­ному акту и всякое иное отношение к ним: посредством созерца­ния и его модусов, посредством стремления, чувствования, любви-ненависти осуществляется лишь благодаря эффекту опосредования, совершаемому мыслительным актом, который относит к предметам данное во внутреннем восприятии содержание (в эмоциональной сфере это состояние чувств). Но фактически мы прежде всего живем со всею полнотой нашего духа в вещах, в мире, и во всякого рода актах, в том числе и нелогических, мы обретаем опыт, ничего общего не имеющий с опы­том того, что совершается в нас во время совершения акта. Опыт, который раскрывается лишь в нравственном борении с сопротив­лениями мира и нашей природы, который открывается перед на­ми в ходе исполнения религиозных актов, веры, моления, почита­ния, любви, который становится нашим опытом в сознании худо­жественного творения и эстетического наслаждения, — этот опыт непосредственно дает нам содержания и содержательные связи, которых вообще нет с точки зрения чистого мышления (сколько бы ни было у нас возможностей сделать предметом мышления уже отгоревшее) и которые точно так же нельзя обнаружить и в нас самих, в направленности внутреннего восприятия. И если фи­лософия именно поэтому не признает и a priori отрицает притяза­ние на трансценденцию, свойственное и всем нелогическим актам или же допускает такое притязание, помимо актов мышления, лишь для тех актов непосредственно-наглядного познавания, кото­рые в сфере теории и науки доставляют нам материал для мыш­ления, то она приговаривает себя самое к слепоте по отношению к целым царствам реальных связей, доступ к которым сущностно не сопряжен с рассудочными актами духа; она подобна тому чело­веку, который, имея здоровые глаза, закрыл бы их и вознамерил­ся воспринимать цвета лишь ушами или носом!

Конечно, порядок сердца не содержит упорядочения всех фак­тических благ и зол, которые мы способны любить и ненавидеть. Напротив, даже в мире ценностей и благ и отнесенных к ним ак­тов любви имеется основополагающее различие между случайны­ми, а потому изменчивыми, и сущностными, или постоянны­ми, закономерностями шкалы рангов и предпочтения. Сущностные и постоянные законы порядка рангов и законы предпочте­ния имеются лишь применительно к оторванным от их случай­ных, реальных носителей ценностным качествам и сферам их мо­дальности, в то время как комбинация этих качеств, в которую они вступают в фактических благах, их присутствие или неприсутствие в фактической системе благ какого-то человека или союза, их ощутимость для определенного круга людей, способ их распределения на действительное присутствие наличных вещей, их становление или нестановление нормами во­ли и целями воли может произвольно меняться от объекта к субъекту, от эпохи к эпохе, от союза к союзу. Этот род изменений уже не очевиден; он доступен лишь описанию и каузальному объяснению на основе индукции и только вероятностным и гипотети­ческим образом. Таково и здесь чудо нашего мира: через сущностностное познание и познание сущностной структуры в обра­зах этого фактического, действительного мира мы способны поз­нать не только конституцию этого действительного мира, но и сущностную конституцию также всякого возможного мира, то есть и скрытой для нашей ограниченной организации как живых существ и потому трансцендентной нам действитель­ности. То есть и здесь, в сфере души и ее благ мы способны как бы проникнуть взором сквозь случайно действительные движения души и наши случайно действительные, известные нам области благ к вечному закону и каркасу строения, заключающему в себе все возможные души и все возможные миры благ. И в этом на­шем мире он тоже представляется и отражается лишь здесь и там, без какого бы то ни было выведения из этого мира в смысле ин­дуктивной абстракции и индукции, или же только дедукции из са­мостоятельно значимых или полученных путем индукции общих положений. Итак, в переживаниях психофизической единицы жизни, называемой «человеком», мы обнаруживаем идею духа, который как таковой не содержит никаких ограничении, свой­ственных человеческой организации: а в фактических вещных благах мы обнаруживаем ранговые соотношения ценностей, кото­рые значимы независимо от особенностей этих вещных благ, ма­териала, из которого они сотворены, казуальных законов их ста­новления и происхождения.

Реферат опубликован: 13/08/2006