Страница: 20/24
Не удивительно, что в большинстве стран ЕС переход к евро рассматривается как своеобразный национальный надпартийный императив.[32] Так, Бельгия, Испания, Италия, Финляндия, Франция, ФРГ и Партугалия сформировали на 1997 г. чрезвычайные бюджеты, ориентированные на критерии присоединения к евро. Италия вернулась в механизм “ЕРМ-1” откуда лира выпала с 1992г. При этом в Бельгии, Испании, Италии в бюджеты заложены поистине драконовские меры по сокращению госрасходов и улучшению собираемости налогов.
Несмотря на политические декларации о неприсоединении к единой валюте, те же усилия и тенденции прослеживаются в Великобритании и Дании. Другими словами, переход к евро явно используется правительствами как предлог навести порядок в своем финансовом доме.
Однако главным свитетельством реальности валютного союза ЕС представляется то, что в него поверили деловые круги. Несмотря на немалые издержки адаптации перехода к единой валюте, европейский бизнес все же считает, что преобладают преимущества. И все же только экономический рост способен рассеять сомнения относительно целесобразности перехода на единую валюту. Происходящий ныне в Европе процесс реструктуризации является главным образом результатом государственного дерегулирования, то есть отмены ограничений, сдерживавших конкуренцию на внутренних рынках, что стало возможным по мере того, как национальные компании оказывались готовыми бороться на равных с соперниками из-за рубежа. Подобная перестройка хозяйственной деятельности позволяет заложить прочный фундамент для более интенсивного экономического развития, а значит, и для создания допольнительных рабочих мест. Кстати, именно так случилось в сфере телекоммуникаций и воздушных перевозок, где благодаря делегулированию появились новые отраслевые структуры и возрасла занятость.
Да, крупные компании перевооружаются и перемещают производство в зоны с более благоприятным экономическим климатом, но одновременно они же дают толчок к образованию вокруг них и множества относительно мелких предприятий, специализирующихся на оказании им услуг, что также обеспечивает людей работой, хотя может быть, и не столь высокооплачиваемой, как прежде. Характерный пример такого рода перестройки представляют собой Нидерланды. Благодаря отмене установлений, сдерживавших конкуренцию на внутреннем рынке, правительству страны удалось снизить уровень безработицы до 5,2% - против 11% в среднем по Европе, удержать под контролем заработную плату трудящихся и перейти на гибкую систему регулирования занятости.[33]
Симптоматично, что именно рынки труда и капитала первыми отреагировали на перемены.
Однако наиболее существенное, стимулирующее экономический рост воздействие перехода на евро связывается с обострением ценовой конкуренции. Ведь, будучи выраженными в одной денежной единицы, цены сразу же дадут наглядное представление об уровне затрат и эффективности производства в той или иной стране валютного союза. Ну а компании, естественно, быстро переместят инвестиции туда, где доходность на вложенный капитал окажется выше. Освободившись от лишнего груза рабочих мест, европейские компании смогут более эффективно противостоять соперникам и на мировом рынке.
Но при все достоинствах новой валютной системы ЕС, существуют конечно же и недостатки. Главная проблема состоит в том, что отдельные страны стараясь вырваться вперед в данной гонке и достичь критериев евро не на постоянной, а лишь на разовой “отчетной” базе 1998 г. Так, Франция и Бельгия гасили дефицит и госдолг разовыми доходами от приватизации, Италия – чрезвычайным “европейским налогом”, Ирландия – временными льготами и т.д. В ход идет и лукавая статистика вроде предложений начать зачислять в ВВП доходы от теневой экономики, которые оцениваются в 12-13% ВВП. В данной связи КЕС и Европейский валютный институт требуют от стран, зачисляемых в первый эшелон евро, после 1999 года уже не 3%-ного (к ВВП) дефицита, а бездефицитного бюджета или бюджета с положительным сальдо. Таковой же имеет лишь Люксембург.
Реферат опубликован: 17/11/2006